Посвящаю сегодняшней дате эти цитаты очевидцев кровопролитной Русско-Черкесской войны!

"....царские войска продолжали покорять Кавказ,сжигать аулы и истреблять население. Лермонтов в поэме "Измаил-Бей"писал: 

"Горят аулы, нет у них защиты...

                          Как хищный зверь, в смиренную обитель

                          Врывается штыками победитель:

                          Он убивает старцев и детей,

                          Невинных дев и матерей

                          Ласкает кровавою рукою..."

Как пишет Я. Абрамов в книге"Кавказские горцы", все это доставалось поселявшимся на место горцевказакам. Сами же горцы без всякого имущества скапливались частью в Анапе иНовороссийске, частью во многих мелких бухтах северо-восточного берега Черногоморя, тогда еще не занятых царскими войсками. Отсюда их перевозили в Турцию накочермах, а также отчасти за-арендованые специально для этой цели российскимправительством суда. Но так как всего этого транспортного флота былонедостаточно для перевозки такого большого числа людей, то многим горцампришлось ждать своей очереди полгода, год и более. Все это время они оставалисьна берегу моря под открытым небом без всяких средств к существованию.Страдания, которые приходилось выносить в эт ) время горцам, нет возможностиописать. Они буквально тысячами умирали с голоду и эпидемических болезней.Зимою к этому присоединялся и холод. Весь северо-восточный берег Черного морябыл усыпан трупами и умирающими, между которыми лежала остальная масса живых,до крайности ослабленных и тщетно ждавших, когда их отправят в Турцию.

Я. Абрамов так описывает процесс изгнания черкесов, свидетелем которого он сам был: "Страдания, которые приходилосьвыносить в это время горцам, нет возможности описать... Один рассказывает отрупе матери, грудь которого сосет ребенок; другой - о матери же, носящей наруках двух замерзших детей и никак не хотевшей расстаться с ним, третий - оцелой груде человеческих тел, прижавшихся друг к другу в надежде сохранитьвнутреннюю теплоту и в этом положении застывших". И действительно, чьесердце не содрогнулось бы при виде, например, молодой черкешенки, в рубищахлежащей на сырой почве, под открытым небом, с двумя малютками, из которых одинв предсмертных судорогах боролся с жизнью, в то время как другой искал утоленияголода у груди уже окоченевшего трупа матери. А подобных сцен встречалосьнемало, и все они были неминуемыми следствием религиозного фанатизма инепоколебимой уверенности горцев в ожидающей их в Турции будущности, которую втаких ярких красках рисовали им османские эмиссары..."

 "На голых склонах гор, вдоль берега морского,
                         Ютились горцы в долгом ожидании кораблей,
                         Шатры дырявые и арбы им служили кровом,
                         Своим дыханием согревали мерзнувших детей.
                         Ханиф лежало тихо, как подбитая орлица,
                         Горели точно звезды в ночь морозную ее глаза,
                         Она то плакала, то принималась вдруг молиться...
                         На бледное лицо бросали тень ресницы,
                         Черные брови, словно ласточкины два крыла.
                         А рядом - мать детей замерзших на руках носила, -
                         Безумная все продолжала их ласкать и целовать,
                         Закутывала в тряпки их и что-то говорила,
                         То напевала тихо песнь, то громко голосила,
                         От истощения сама уж не могла стоять.
                         Тянулись долго дни томительного ожидания,
                         И с каждым днем в сердцах людей росла печаль,
                         Казалось горцам, что до смерти их не покинут страданья,
                         Что никогда за ними не придет корабль желанный,
                         Что вечно им придется так смотреть в морскую даль".

Дочь британского консула так описывает одиниз черкесских лагерей: "По высадке одной партии эмигрантов на берег околодвух тысяч человек оставались в небольшом лесочке. Истощенные страданиями,покрытые насекомыми и почти умирающие с голоду, они расположились лагерем наземле еще не просохшей... больные валялись рядом с умершими. Когда мыприблизились к зараженному лагерю, куча женщин и мужчин обступили нас, ведя заручку своих детей и предлагая купить их всякому, кто пожелает... Матери, безсожаления отдающих своих детей в чужие руки (а ведь их тогда было немало)...Сумеем ли мы когда-нибудь понять до конца весь трагизм их положения, ужас тойситуации, в которой они оказались... Эти женщины, сознавая свою обреченность,отдавали малышей в надежде, что хоть так их дети выживут или хотя бы раз досытапоедят". Доведенные до отчаяния на своей родной землеи обманутые посулами "единоверцев" эти матери, эти несчастные людиотправлялись в изгнание. Но здесь, на османском берегу, после всех невзгодпереселения, верхом их мечтаний стало желание обрести любую, даже самую жалкуюкрышу над головой, где они могли бы умереть рядом со своими близкими.

"....Такого погрома черкесы невыдержали. Они убедились, что их родина будет занята русскими и что они должныпокинуть ее. В противном случае, им грозило полное истребление. Однин изавторов «Очерков покорения Кавказа», оправдывая действия царизма и говоря осамоотверженности черкесов, писал: «Мы не могли отступить от начатого дела ибросить покорение Кавказа, потому только, что черкесы не хотели покориться.Надо было истребить черкесов наполовину, чтобы заставить другую половинусложить оружие… при наших кровавых погромах множество людей разбегалось полесу, и в этой кровавой трагедии нередко матери разбивали головы своим детям,чтобы они не достались в наши руки. Теперь, когда наша власть на Кавказе вполнеупрочнена, мы можем спокойно отдать дань уважения героизму и беззаветной отвагепобежденного врага, честно защищавшего свою родину и свою свободу до полногоистребления сил».

Две силы противостояли друг другу на Кавказе. Содной стороны – это государство с населением 70 миллионов человек и огромнойармией, способной в течение года покорить всю Европу. С другой стороны –стиснутые двумя морями, с севера и с юга окруженные российскими войсками,разноязычные и безгосударственные народы Северного Кавказа. В последующем, наиболее полному истреблениюподверглись самые непокорные черкесские племена. В качестве доказательстваможно привести следующие данные по численности приблизительной во времярусско-кавказской войны и после нее:
– шапсугов было – 300 тыс. осталось – 1983 человека
– абадзехов – 260 тыс. – 14660
– натухайцев – 240 тыс. – 175
– темиргоевцев – 80тыс. – 3140
– бжедугов – 60 тыс. – 15263
– махошевцев – 8 тыс. – 1204
– адамиевцев – 3 тыс. – 230
– убыхов –74 тыс. – 0
– жанеевцев, хакучей не осталось ни одного человека.

После кровопролитной войны и массовой депортации адыгов в Османскуюимперию (по официальным данным депортировано было более 1500000 человек из нихтерриторию Османской империи достигли всего лишь 700000) численность оставшихсяна родине составляла немногим более 50 тысяч человек… Царизм истребил и изгнал из Черкесии население, превышавшее все населениеКавказа по переписи 1882 г.Главный палач адыгского народа, гр. Евдокимов, сам признавался в масштабахсовершенного преступления: «В настоящем 1864 году совершился факт, почти неимевший примера в истории, огромное горское население, обладавшее некогдабольшим богатством, вооруженное и способное к военному ремеслу, занимавшееобширный Закубанский край от верховьев Кубани до Анапы и южный склонКавказского хребта от Суджукской бухты до р. Бзыба, владея самыми неприступнымиместностями в крае, вдруг исчезает с этой земли…».